[ezup]

— Пошёл я, значит, в кошачий приют волонтёрить, — рассказывает симпатичный темноволосый парень, поправляя квадратные очки на переносице, — почему туда? Сложно сказать. Плохо мне было: девушка бросила, с работы уволили, есть почти нечего, а я вот — к котикам, ещё и за спасибо. Словно дёрнуло что-то. Наверное, решил на собственном опыте узнать, помогает ли общение с животными от уныния...
Девчонки там работают такие... с виду щуплые, тонкие, как осинки, но таскают же как-то мешки с кормом и наполнителем по десять кило. Кошаки разные: кто-то льнёт к человеку, просит гладить, играть, общения не хватает. Другие жмутся к углам клеток, шипят, когтями дерут — тем страшно. Плохо им в клетках, и тем, и другим. А что поделать?

Приходят за ними редко. Приносят чаще. Явилась однажды такая дама — ух, женщина с обложки. Волосы завиты, шмотки брендовые, маникюр броский, в руках смартфончик последней модели вертит. Бухнула переноску на пол, я глядь — а там британец породистый, мордастый такой, глазищами медовыми меня сверлит.
«Возьмите кота!» — говорит. Я аж дар речи потерял, а она продолжает: «Замуж выхожу, переезжаю. Жених кошек не любит, что поделать? Не на улицу же. Вот, к вам. В добрые руки пристройте». Типа хорошее дело делает, молодец такая. Я спорить с людьми не люблю, да и что ей сказать? Беру переноску, а кот так отчетливо вдруг: «Ма-а-а-ма». Чуть сердце не остановилось.

Она голову в плечи вжала, суёт мне мятых бумажек ворох и к двери бежит. Кот рванулся из переноски, орёт надрывно: «Мама! Ма-а-а!» Не знаю, что нашло на меня, но я вдруг сказал ей вслед: «Бросит он вас. Пошлёт по рукам. По добрым». Хлопнула дверью, а мне стыдно стало за это хамство.
Британец беснуется, плачет дурным голосом. Так и остался у нас... Есть отказывался, худел. Шерсть клочьями лезла. Похож стал на старую плюшевую игрушку, знаешь, потёртую такую. Которую любили когда-то, а потом надоела... И бесновался, плакал каждую ночь, звал её. Свою маму. Я, в общем... Мне есть что-то надо было. Коммуналку платить. Пришлось прощаться с приютом, устроился менеджером в небольшой фирме. И этот британец... Не смог дальше спокойно смотреть на него.

Юноша молчит. Потом слабо улыбается.

— Взял кошака в свою съёмную хату. Он обои не портил, не метил ничего, так что арендодатель нас не спалил. Кот меня не любил. Зыркал своими жёлтыми блюдцами из-под дивана. Ноги драл при случае — вот, у меня все лодыжки в шрамах теперь. Но хоть есть начал, еда в миске убывала. Я его Скаем назвал. Такой же угрюмый, как Кай с ледяным сердцем из детской сказки. И серый, как городское небо. Глазища вот только солнечные. Через несколько месяцев я свалился с простудой, на работе больничный взял, валяюсь дома в температурном бреду. Чувствую, тяжело на груди стало — а это Скай. Запрыгнул ко мне, значит. И заурчал тихо... «Думаешь, при смерти я? Радуешься, что избавишься от моей рожи?» — шучу хрипло. А он смотрит на меня так, мол, «Дурак, что ли?»

Парень светит экраном телефона, быстро листает изображения. Открывает фото.

— Вот он, красавец. Я одной коллеге его показал, так она, оказалось, фотографией увлекается в жанре анимализма. Попросила Ская на фотосет в домашней обстановке. Мне-то не жалко, только вот диковатый он, да и дома бардак... Ну я прибрался кое-как, а кот спокойно себя вёл. Обвыкся уже. Она потом его фотки журналу продала, выручку поделили. Я часть денег в приют решил отнести.
Пришёл, девчонкам тамошним историю рассказываю, мол, помните нашего дикого зверя? И журнал показываю. Они смеются с облегчением. Тут дверь хлопает... А там она. Ну, хозяйка его бывшая. Такая же красотка, только морщин чуть прибавилось. Мне бы, говорит, кота своего забрать... Мы молчим все. Что тут скажешь? Нашёл уже добрые руки, говорю. Она губы дрожащие поджимает, уходит. Вот и вся история.