[ezup]

Лапа кота в моей руке и я растерянно перебираю каждый пальчик, шлифую каждый коготок. Мне некого винить, кроме себя... Себя и эту проклятую пропитку для обуви!

Мой сын принес этого кота лет десять назад. Неряшливый третьеклассник, весь в подтеках грязи и с разбитыми скулами, отбивший котёнка возле школы у ребят на год постарше. Он решительно протянул мне чумазое существо, кричащее от боли и голода...
Оба грязные и избитые, держащие друг друга в своих объятиях... Совсем скоро они стали неразлучны — мальчик Данька и котёнок Мишка. Мишка любил и нас с мужем, но когда дома появлялся Данька, то для кота на нём сходился белый свет, мой сын был для Мишки Богом, другом, родной матерью.

Мишка спал на подушке у Даньки, лежал на клавиатуре, когда тот пытался играть и ел из его тарелки... А потом косяком пошли девушки и только та, у которой на коленях вдруг развалился наш упитанный Мишка, получила одобрение у нас и у сына.
Даня теперь служит в армии, и Мишка скучает по нему больше, чем, пожалуй, я и отец. Кот потерянно шатался по дому и почти месяц неотлучно сидел возле двери у входа. А теперь он больше не ждет, но продолжает спать на кровати сына и по прежнему обтирает собой клавиатуру, сиротливо задвинутую на угол стола.

Ну разве ж я знала, что пропитка, простой спрей для обуви, может таить в себе такую опасность? Вымыв по весне зимнюю обувь, я обработала её и убрала на полки... Только вот проветрить не догадалась, хотя инструкцию прочитала и сразу же ушла в магазин.
На свежем воздухе мне стало немного дурно, но я быстро отдышалась, не придав этому никакого значения. А вот Мишка остался дома, один и с закрытыми окнами, наш старый и добрый кот. Я вернулась нескоро и наткнулась на Мишку в прихожей, он лежал и с усилием кашлял, а под мордочкой уже натекла лужица прозрачной слюны. Кот смотрел на меня, словно прощаясь, царапая лапами старый линолеум.
Пока я соображала, что же мне делать, наблюдая за Мишкой, — растерянная, не знавшая, что предпринять, с работы вернулся муж и, обозвав меня нехорошим словом, тут же потащил кота в клинику. Я побежала за ними следом.
Только там, отвечая на вопросы врача, я вспомнила вдруг про эту пропитку... Как оказалось, такое случаи уже бывали, и исходы бывают разные. Промывание, капельницы, лекарства... Теперь нам остаётся только ждать.
И я жду, перебирая пальцы на лапах, глажу каждую шерстинку на повисшем хвосте. Хвосте, ранее гордо развевающемся над спинкой, которая теперь провисает меж моих дрожащих коленей.

Муж стоит на балконе и мнет сигареты — он не курит уже восемь лет и зачем приобрел их, не знает. Табак из-под пальцев летит вниз и оседает на карнизах соседей. К ним он сходит потом и извинится за этот мусор, а пока он терзает мягкие палочки, срывая на них всю ту злость, которую так хочет излить на меня...
От пропитки уже нет и следа, но окна остаются открыты, ведь Мишке так хочется дать воздуха — свежего и живительного, чтобы он надышался и изгнал из организма ядовитые пары без остатка.
Через месяц должен вернуться Данька и как же я взгляну сыну в глаза? Он не простит... Он дрался за него с целой толпой, а я не смогла уберечь кота дома. Мишка, маленький серый кот, ты такой же мой сын и я кусаю язык, чтобы не разреветься. Что толку в слезах — они не оправдание моей глупости.
Я укусила себя, скривившись от боли, и, почувствовав это, очнулся и Мишка. Дернулись губы, ожили усы и хвост сделал пробный и слабый взмах, тут же повиснув безжизненно снова. Все обошлось, но рассла{цензура}ться еще совсем рано.
Я несу его в Данькину комнату, опускаю на кровать сына и кот оживает, оживает насколько возможно. Он запускает когти в подушку и с тихим вздохом утыкается в неё носом. Из его глубины, бездонной души небольшого кота вырывается утробное мурчание — слабенькое, бархатное, любящее... Это лучшая музыка, что я когда либо слышала!
Оставляю его и иду на балкон помогать мужу рвать сигареты. Нам осталось только дождаться Даньку...

Месяц пролетает как один день и вот уже кот, задыхаясь и крякая (от волнения он забыл, какие звуки должны издавать кошки) висит на плечах своего Бога, друга и «матери». Не знаю, кто сказал, что у кошек короткая память: Мишка не вспомнил Даньку —он его просто не забывал...