[Артурыч]

"ВРЕМЕНА НЕ ВЫБИРАЮТ, В НИХ ЖИВУТ И УМИРАЮТ ...."

Проект 1917 — это события, произошедшие сто лет назад и описанные их участниками.
Только дневники, письма, воспоминания, газеты и другие документы.
Без вымысла.

ИСТОЧНИК: https://project1917.ru/

25 октября 1917 года

Михаил Пришвин
Петроград, 13-я линия Васильевского острова, 20
Эвакуация Петрограда — это разрытая куча муравьев.


Владимир Вернадский
Петроград
Всегда боялся, что социализм дает дисциплину казармы. А кру*гом? Разве только внутри — но и внутри у них рознь и грызня.


Петроградская газета

В Германии открыты школы братания с русскими

Главнокомандующим Юго-Западного фронта в приказе по фронту объявлено, что новыми случаями братания с противником установлено, что немцы пользуются всякими средствами к тому, чтобы разбить русскую армию и занять русские земли. Одним из таких средств и является братание.

У немцев есть специальные школы, в которых теперь учат заманивать русских на братание, во время которых выпытывать нужные немцам сведения.


Петр Кушников
Юго-Западный фронт
Получили возмутительный приказ: с 12 часов перед праздниками и в праздники солдаты освобождаются от работ по рытью окопов, убежищ и т.п.


Джордж Бьюкенен
Петроград, Дворцовая набережная д. 4, Британское посольство
Указав на то, что морская демонстрация в Скагерраке могла бы скорее отвлечь на себя неприятельские силы, чем какие-либо операции, которые мы могли бы предпринять в Немецком море, Терещенко сказал, что он чувствовал большую неловкость, обращаясь к нам за помощью, когда Россия сама не делает никаких усилий, чтобы спасти себя.
Однако ему дало смелость сделать этот шаг блестящее сопротивление, которое оказал русский флот гораздо более сильному врагу.

Я возразил, что хотя я вполне признаю доблестное поведение флота, участвовавшего в последнем сражении, однако Россия едва ли может ожидать, что мы рискнем принести в жертву наш флот, пока ее армия, численно превосходящая силы противника, оказывает лишь слабое сопротивление продвижению германцев.


Александр Колчак
Сан-Франциско
Из Америки я решил ехать в Европейскую Россию, дать о своей поездке отчет правительству и затем начать делать что-нибудь. Довольно долго пришлось дожидаться первого парохода, который шел из Сан-Франциско. Это был японский пароход «Карио-Мару». Я решил ехать через крайний Запад на Восток. Я выбрал этот путь прежде всего потому, что в это время в Финляндии уже шла борьба, начались наступления Маннергейма и враждебные действия, направленные против русских. По некоторым данным, я подозревал, что Маннергейм является немецким ставленником. Обсуждая этот вопрос, я считал, что нельзя ехать и через Францию, а затем через Архангельск, так как для этого пришлось бы обратиться к англичанам, — мне же не хотелось второй раз прибегать к их любезности. Поэтому оставался только путь через Владивосток — это был к тому же наиболее скорый путь.


Николай Рузский
Москва

Участвует во Втором Московском совещании общественных деятелей


Михаил Богословский
Москва
Утром немного работал над биографией. Затем спускался в зубную амбулаторию, находящуюся в квартире под нами, для лечения зубов, давших себя знать на 51‑м году, и это надо считать особым счастьем. Заходил Липуха, и также лечить зубы — и это на 20‑м году. Я напоил его кофеем, и мы отправились вместе. Он домой, а я в заседание Совещания общественных деятелей к 2‑м часам. Заседание происходило в зале кинематографа «Кино‑Аре» на Тверской. Заседание открыл Родзянко, сказавший несколько слов об общем положении. С основным докладом выступал Новгородцев, характеризовавший современное безвластие. Власть, как он говорил, не имеет силы, а делает только реверансы то направо, то налево. Это сравнение мне очень было по душе, так как совпадало с моим представлением о Керенском как о канатном плясуне.
Новгородцев оптимистически усматривал признаки поворота к лучшему в отпадении от левого крыла кооператоров, народных социалистов и еще какой‑то группы. По поводу доклада и собственно без всякого соприкосновения с докладом говорило несколько ораторов, потрясавших руками, выкрикивавших и тому подобными выражениями проявлявших свой пафос. Говорилось о «товарищах», об их темноте и бессилии, о том, что их нечего бояться, что они мираж, наваждение и болотное испарение и т. д., словом, все то же, что пишется в каждом № «Русских ведомостей». Ничего нового никто не сказал; все было одно и то же, об одном и том же. Но каждый старался как‑нибудь сострить или переострить других. Лучше всех сострил князь Евгений Трубецкой, который как‑то по‑семейному, по‑домашнему, с большою теплотой утешал собравшихся и говорил, что все обернется к лучшему. Не то же ли было в Смутное время? Ведь кто осаждал Троицкую лавру? Из осаждавших только 1/3 была поляков, а остальные 2/3 была «сволочь», вроде теперешних большевиков. «Это по‑княжески», — заметил Готье. Острота князя была встречена дружными аплодисментами. «А обратите внимание, — продолжал он, — среди нас кто: все умственные и культурные силы, архипастыри церкви, краса и гордость русской земли — генералы Брусилов и Рузский». При этом вся зала встала, и раздался гром аплодисментов, долго не смолкавший. Говорил еще — и очень тягуче и слишком кабинетно — Кизеветтер. После этого я ушел. Несколько раз упоминалось имя Корнилова, и каждый раз при этом раздавался взрыв аплодисментов. На мой взгляд Совещание могло бы оказаться полезным, если бы оно послужило зародышем образования широкой либеральной партии в противовес партии социалистов. Мне думается, что наш государственный организм оздоровел бы, если бы такая, но именно очень широкая и большая партия с самыми общими и широкими либеральными принципами возникла. Для этого надо бы отказаться от подробных программ с частными вопросами и основаться на самых общих положениях: собственность, нация, государство и т. д. Существующие наши партии страдают узостью и слишком подробной разработанностью программ. Вечер провел дома за чтением.


Разумник Иванов-Разумник
Царское Село, Колпинская ул., д. 20
Есть люди (все больше кадеты и их хвосты справа и слева), которые с великим негодованием бьют себя в грудь и шлют громы и молнии на голову «революционной демократии». За что? За многие грехи, а пуще всего за «демагогию» и за забвение заслуг «интеллигенции».

Оказывается, «интеллигенция» теперь в загоне, ее обвиняют в контрреволюционности, в Корниловщине, в обывательщине; заслуги ее забыты и непризнаны, а между тем не она ли более столетия гибла и страдала за народ?

Нет, не она.



Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов
Петроград, Смольный институт
Военно-революционный комитет организуется исключительно при Петроградском Совете р. и с. д. и является его органом.
Ближайшими задачами Военно-революционного комитета Петроградского Совета р. и с. д. являются:
а) установление минимума боевой силы и вспомогательных средств, необходимых для обороны Петрограда и не подлежащих выводу; вступление в контакт с комиссаром при штабе Главнокомандующего армией Северного фронта, Центрофлотом, центральными гарнизонами Финляндии, штабом Главнокомандующего Петроградским военным округом;
б) точный учет и регистрация личного состава гарнизонов Петрограда и окрестностей и предметов снаряжения и продовольствия;
г) разработка плана работ по обороне Петрограда;
д) меры по охране Петрограда от погромов и дезертирства;
е) поддержание в рабочих массах и солдатах Петрограда революционной дисциплины.


Ромен Роллан
Grand Hotel Chateau Bellevue, Switzerland

Заказное послание из Одессы. Бог знает, какими путями оно до меня дошло!

«Мсье, я сижу в комнате, читаю вашу статью “Меньшее из двух зол”, как слышу, как под окнами кто-то играет “Марсельезу” на гармошке. Вашу прекрасную, пьянящую “Марсельезу”… Это песня, которая из национальной стала интернациональной и символом свободы. Это под “Марсельезу” ведет наш Алекс. Керенский наших солдат в битву под красными знаменами!»



Владимир Палей
Царское Село, Пашковский переулок 2

Вчера была свадьба Марианны и Николаши, а вечером у них же — большой кутеж, продлившийся до 6 утра. Я напился вдребезги — теперь, конечно, больно и совестно, зато — и несмотря на мое крайнее состояние — у меня был очень интересный разговор с Т.З. Оказалось, что мы оба интересуется одним и тем же — светлой силой и ее проявлениями. Она мне рассказала многое, и это было так интересно, что я надеюсь на правдивость ее слов. С современными женщинами никогда не знаешь, где начинается ложь.

Встретил у Р. Александра Бенуа. Он желт, обрюзг как-то, зол и вообще антипатичен до крайности.



Лев Бакст Игорь Стравинский
Париж, Франция
Дорогой Игорь, я видел все время мадам Рубинштейн, Андре Жида, говорил без конца с ними о постановке и вот пишу тебе с их согласия и их одобрения мои соображения по поводу твоего замысла постановки. Самое главное, я приехать в Швейцарию абсолютно не могу по тем же причинам, что и ты, и рад был бы, кстати, увидеть сестру и ее семью, которых не видел три года с лишним. Физически невозможно нам свидеться, чтобы переговорить и столковаться о постановке, и единственный выход — это установка взаимного соглашения по переписке: другого исхода нет, и надо или согласиться с этим, или отказаться. Жалко, что ты мало сговорился с Жидом, а это очень живой человек, и с полномочиями. Но нечего делать.

Твоя мысль — модернистическое толкование постановки «Антония и Клеопатры» — единогласно нами отброшена и вот по каким зрело обдуманным соображениям.
Самое главное, это «соотнесение»-впечатление на зрителей, на залу «современной» декорации, современных костюмов с текстом и действующими лицами римской и египетской истории. Результат — непрерывный гомерический хохот залы. Если бы я и лично поверил, что это хорошее толкование возможности представить трагедию Шекспира, я ее не защитил бы — твою точку зрения — потому что я морально ответствен за то, чтобы спектакль состоялся. Важно в нем и следующее: возможность услышать редкий драматический талант Рубинштейн — но при этой постановке я ей моими декорациями и костюмами решительно помешаю — ей, Жиду, Шекспиру. Nous beneficierons seulement tous les deux — toi et moi — но на это я не могу согласиться.

Подумай хорошенько. Если есть два ярко противопоставленных мира — египетский и римский в этой гениальной трагедии (это может быть тебе, как и мне, — отправной пункт для работы?), то представь себе Марка в форме современного итальянского генерала — самый живописный костюм (с орденами?); в противоположность ему Клеопатра — как одета? Если быть модернистом, держаться (а это необходимо) couleur locale, то она должна быть одета как жена египетского солдата, а ее двор — наполовину английский, наполовину турецкий. Какой ее дворец? Модерн египетский, ты скажешь. Значит — смесь faux-mauresque и мебели от Марle et C°; это и есть современное убранство дворца? Не будет ли свита Клеопатры напоминать танцоров из Каира? Подумай ты об этом? И верно Жид заметил, что весь текст Шекспира в устах итальянских солдат и египетских современных «дев» будет звучать ужасающе театрально, риторикой. В лучшем случае это будет напоминать ходовую репетицию спектакля, когда артисты не сумели запастись костюмами.

Но самое главное, самое для меня ужасное, — это то, что я буду работать contre coeur, без всякой инсинуации и увлечения, потому что я не верю и не уверую в постановку, и в результате получится холодное и нудное исполнение заказа!

В самом лучшем положении ты, ибо тебе легко написать модернистическую музыку, и так как ты порешил и условием поставил, что ты ни на репетиции, ни на спектакли не обязываешься приехать, — tu auras le plus beau, ибо твоя музыка (и, убежден, отличная) останется и после спектакля, век ее будут гутировать. А что спектакль после шумного скандала провалится? Ну и черт с ним? Я не могу этого на себя взять, ибо я прежде всего и раньше всего безумно люблю эту трагедию и все сделаю, чтобы она имела огромный успех, и еще нахожу, что трагедия должна показать исключительный драматический талант Рубинштейн, такой новый и свежий, восторгающий всех передовых литераторов, художников — до кубистов включительно, — должна найти чудесную оправу, вот поэтому я сам настаивал и настаиваю на твоем драгоценном сотрудничестве.

Итак, скажу тебе от всего сердца: если ты относишься только эгоистически к спектаклю, тогда лучше нам, видимо, разойтись, чем принять постановку, выгодную только одному или двум из нас всех. Ведь публика Парижа — это не публика времен Шекспира, когда достаточно было на стул поставить паспарту «лес», чтобы зрители вообразили — лес. Ведь вся эта публика Парижа и Москвы — прогнившие эстеты и твою мысль примут не как простую постановку, а чрезвычайно пикантное блюдо, не без рокфорной и другой вони; три четверти же публики будут хохотать, скандалить и требовать:«Деньги назад». Не погублю спектакль [!] Ни за что [!]

Но если ты примешь мою точку зрения, которая заключается не в исторической, поэтической и инструментальной прихоти, а в выражении своего понимания этой трагедии Шекспира, то вопрос разрешится очень просто, ибо каждому из нас предстоит выявить себя по поводу этой вещи. Всегда это будет прежде всего живо (величайший для меня идеал), и подлинно, и индивидуально.

Моя точка зрения такая: два мира — Египетский и Римский. Один — хитрый и сладострастный, пряный и высокомерный; другой — солдатский, прежде всего Рим — uber alles, и возвышение и падение Антония — это возвышение и падение римлянина. Для него Египет — это всё, это его любовь, pays de Cythere, он и говорит, уезжая: «Прощай, Египет!» — в этом смысле! Но в минуту смерти обоих оказалась Любовь — человеческая, сильнее Рима и Египта, и остались только мистические любовники. Вот моя канва. Что я пользуюсь историческим материалом критически — это известно всякому, кто не близоруко смотрит на мои интерпретации. Мне меньше всего важна археология, и ею я играю, часто смешивая нарочно все стили, но для главного, для подлинного впечатления, искреннего воплощения и я не додумался бы до сцены современного отравления, чтобы близкие умирающего стояли бы с аппаратом для промывания желудка или клистиром; это было бы и страшно, и жутко. Но я сейчас почувствовал, какой безумный хохот был бы при появлении чего-нибудь подобного в сцене смерти Клеопатры.

Вспомни, когда я с пеной у рта просил и требовал у Сережи, чтобы и в музыке, и на сцене в «Играх» пролетал аэро! Сережа и Дебюсси фыркали и негодовали, а эту идею спер Кокто для «Парада». Но «Игры» были модернистскими.

Я мог бы часами писать на эту тему, доказывая сцена за сценой, акт за актом, как можно погубить эту чудную вещь, трактуя ее модернистически, и просто прошу тебя стать на эту, мою точку зрения, и вообразить себе ярко, что происходит модернистическое на сцене, — читай сцену за сценой! Разумеется, ты придешь к моему выводу, ибо ты просто скульптурно не представил себе это перевоплощение трагедии!

Но если ты откажешься от этой точки зрения, то вопрос можно и легко разрешить в трех, четырех письмах. Мадам Рубинштейн оставляет за тобой право на весь план сочинения музыки и распределение. Она (да и я) думаем, что хорошо было бы иметь увертюру к каждому действию, потом музыку, отмечающую появление римских лагерей под стенами и в палатках, затем «смерть Клеопатры». Все это в оркестре, не на сцене — я уже тебе писал, из-за каких соображений заглушение звучностей и прочее. Ты реши, сколько музыки думаешь написать, что, по сколько минут (это важно для меня) и приблизительно — что ты задумываешь в смысле оркестра, количество инструментов. Затем, когда ты это все решишь, сейчас же мне ответь и сообщи срочно необходимый и самым подробным образом твой гонорар, способ владения музыкой, на какой срок и т.д. Лучше было бы, если ты прислал бы сам проект контракта, и его, с изменениями или без, подпишет мадам Рубинштейн через своего представителя. Но это, если ты примешься горячо, все можно подготовить в три-четыре недели, то есть подписать контракт и, таким образом, у тебя будет возможность приняться сейчас за работу. Во время нее ты можешь мне сообщать твои соображения, поскольку они должны прийти в соприкосновение с моей постановкой, и я все себе отмечу. Времени много. Перевод Жида будет готов только не раньше чем через пять-шесть месяцев. Вот все, что я могу тебе сейчас сказать, искренне и горячо желая, чтобы наше сотрудничество состоялось!

Целую крепко.



Русская воля
На заседании президиума Временного Совета был поднят вопрос о псевдонимах членов Совета. Согласно положению об Учредительном собрании, решено, что члены должны выступать под своими настоящими фамилиями, а не литературными псевдонимами. В некоторых случаях к имени оратора может быть прибавлен и его литературный псевдоним. В официальных стенограммах заседаний предпарламента ораторы будут называться настоящими фамилиями с приставкой (Цедербаум-Мартов).

Один из представителей группы левых с.-р. подал в президиум заявление с просьбой называть его не иначе как по его литературному псевдониму.


Александра Коллонтай
Петроград, ул. Кирочная

Работа с работницами и солдатками идет своим чередом. И если я потерпела неудачу в области организационного почина, то были уже и чисто практические успехи на моем участке. Хотя бы забастовка работниц прачечных заведений, первая в республике против меньшевистского министра труда Гвоздева…




Константин Бальмонт
Москва
Кровь и огонь

И покажу чудеса на небе вверху,
И знамения на земле внизу…
Деяния Апостолов, гл. 2; 19
---------------

Кровь и огонь и курение дыма
Вам предвещали святые апостолы.
Вы оставались тупыми и черствыми,
Все предвещанья вменяя лишь в дым.
Чаша блаженства мелькнула — и мимо.
Ваша гортань от поджога палима.
Предали Мать. Над заветом седым
Пляшете, в дикие бьете тимпаны.
Бубните в бубны. Вы сыты и пьяны.
Мчится комета. За ней! Улетим!
Мы торжествуем. Смотрите: — Румяны.
Наши румяна нам бес приготовь.
Здесь мы румянимся в братскую кровь!
Или Луна не бывает кровавой
В час как из рощи выходит со славой?
Самое Солнце в своем терему
Разве не спит, все укутавшись в тьму?
Темны вы? Душу сильнее темните,
Красны вы? Тките кровавые нити.
Петлями белые шеи стяните.
Бубните в бубны, средь стынущих стран,
Миг торжества всем отступникам дан.
Только запомни, — ты стар или молод, —
Плата измены — презренье в веках.
В снежных равнинах крадется к вам голод,
Плахи взрастают в дремучих лесах.
С неба низвергнется огненный молот,
В пляшущем пляшет не песня, а страх.
Бездна разъятая ненасытима,
Прежде чем месть не восстанет на месть.
В хворост затоптана древняя честь,
В хворосте искра глубоко хранима.
Брызнет. Уж брызнула. Мертвые, мимо
Мнимо-живых, — посмотри, их не счесть, —
Вырвались. Мчатся. Их мощь нерушима.
Знаменье всем вам, вас сколько ни есть: —
Кровь и огонь и курение дыма.


Рюрик Ивнев
Петроград
Шел по коридору, искал телефон... Зашел глубоко в какие-то переходы. Стало страшно. (Голые стены, особенный какой-то тусклый свет и мертвая тишина.) Точно не этот мир.



Иван Бунин
деревня Глотово, Орловская губерния
Позавчера мне исполнилось сорок семь лет. Страшно писать, но порой и утешение мелькает — а может быть, это еще ничего, может быть, я преувеличиваю значение этих лет? Позавчера утром поехал с Колей и Мишкой (полуидиот и плут, но ничего себе малый, на старый деревенский лад) в Ефремов. Приехали часа в четыре. Когда зажгли огонь, прибежали дети Елизаветы Ильинишны Добровольской (Победимовой) — мальчик и девочка, мальчик хотел страстно видеть «живого писателя»; рассказали, что уже начался погром, которого давно ждали в Ефремове. Я пошел в парикмахерскую — слух вздорный, хотя действительно ждут с часу на час. Отвратительный «демократ» завивался самым бл…м образом, завился на 1 р. 75 к. Малый, что стриг меня, вежливейше спросил: «Под полечку прикажете?».
Светила луна (почти 1/2). Ночевал не во флигеле, а в доме, долго разговаривал через дверь с Елизаветой Ильинишной. Она разошлась с мужем, выходит за другого, за пожилого. Я очень удивил ее, угадав, что у него слабые волосы (он довольно большой, блондин, «ждет ее десять лет») и что он очень любит ее детей. Не физически, но все-таки волновался близостью женщины за дверью, с которой мы одни в доме, за исключением крепко спящих детей.

В Ефремове газеты за девятое и десятое. Открытие «Совета Республики», пошлейшая болтовня негодяя Керенского, идиотская этой стервы-старухи Брешко-Брешковской («понятно, почему анархия — борьба классов, крестьяне осуществляют свою мечту о земле»). Мерзавец Троцкий призывал к прямой резне.

Нынче ветрено, светлый, прекрасный день. Убирался, запаковывал черный сундук.


Софья Толстая
Тульская губерния, Ясная Поляна
Приезжал Апостолов с желаньем получить сведения о «Войне и мире» для его лекции.



Анатолий Луначарский Анна Луначарская
Петроград, № 27/34, на углу Глазовской и Звенигородской улиц (квартира Д. Лещенко)
Дорогая Мышка, cегодня встал слишком поздно (это хорошо — отдохнул). Надо ехать в Управу, и целый день отдохнуть будет некогда. Но не хочу, чтобы хоть 1 день ты была без письма, поэтому пишу хоть несколько строк.

Горький читал мне, Тихонову и Шаляпину новую пьесу — «Старик». По-моему довольно посредственно.
Сам я пишу сценарий для пантомимы в Народном доме. Что выйдет, не знаю. Времени слишком мало, день за днем откладываю. На фронте — спокойно. У нас — не разберешь. Положение опасное, но как будто непосредственным обострением не грозит. Думаю неотступно о вас обоих. Обожаю вас.

Завтра напишу письмо побольше. А пока целую крепко-крепко.

Получила ли деньги?

Твой верный Толя


Джон Рид
Петроград, Смольный, Смольный пр., д. 1

Смольный институт, штаб-квартира ЦИК и Петроградского Совета, помещается на берегу широкой Невы, на самой окраине города. При старом режиме здесь помещался знаменитый монастырь-институт для дочерей русской знати, опекаемый самой царицей. Революция захватила его и отдала рабочим и солдатским организациям. В нем было больше ста огромных пустых белых комнат, уцелевшие эмалированные дощечки на дверях гласили: «Дамская классная комната №4» или «Учительская».
Но над этими дощечками уже были видны знаки новой жизни — грубо намалеванные плакаты с надписями: «Исполнительный комитет Петроградского Совета», или «ЦИК», или «Бюро иностранных дел», «Союз солдат-социалистов», «Центральный совет всероссийских профессиональных союзов», «Фабрично-заводские комитеты», «Центральный армейский комитет»… Здесь же находились центральные комитеты политических партий и комнаты для их фракционных совещаний.

В южном крыле второго этажа находился огромный зал пленарных заседаний. Во времена института здесь устраивались балы. Высокий белый зал, освещенный глазированными белыми канделябрами с сотнями электрических лампочек и разделенный двумя рядами массивных колонн. В конце зала — возвышение, по обеим его сторонам — высокие разветвленные канделябры. За возвышением — пустая золоченая рама, из которой вынут портрет императора. В дни торжеств на этом возвышении собирались вокруг великих княгинь офицеры в блестящих мундирах и духовенство в роскошных рясах.

Напротив зала находилась мандатная комиссия съезда Советов. Я стоял в этой комнате и глядел на прибывавших делегатов — дюжих бородатых солдат, рабочих в черных блузах, длиннобородых крестьян. Работавшая в комиссии девушка, член плехановской группы «Единство», презрительно усмехалась. «Совсем не та публика, что на первом съезде, — заметила она. — Какой грубый и отсталый народ! Темные люди…» В этих словах была правда. Революция всколыхнула Россию до самых глубин, и теперь на поверхность всплыли низы. Мандатная комиссия, назначенная старым ЦИК, отводила одного делегата за другим под предлогом, что они избраны незаконно. Но представитель большевистского Центрального Комитета Карахан только посмеивался. «Ничего, — говорил он, — когда начнется съезд, вы все сядете на свои места…»

Было совершенно ясно, что ко 2 ноября кворум еще не соберется. Поэтому открытие съезда отложили до 7 ноября.


Гарри Кесслер
Берн

Давид фон Келлер позавтракал со мной. После нашего разговора он поспрашивал своих швейцарских друзей, и они восприняли это очень серьезно. Швейцарские политики настроены скорее оптимистично, не верят ни в какой ультиматум, а военные, наоборот, настроены пессимистично. Политики считают, что Антанта не может пойти против собственных идеалов. Военные беспокоятся, видя оккупацию Греции, и на то, что страны Антанты сражаются за свою жизнь, и должны окончить войну. В такой ситуации действует пословица «Сила прежде права».


Владимир Сухомлинов
Петроград, Петропавловская крепость, Трубецкой бастион, 55
Кассационная жалоба моя, несмотря на самые бесспорные к тому основания, устранена от рассмотрения. Да разве могло быть иначе? Ведь Сенату приходилось признавать неправильность Сената же, а это было бы равносильно самоубийству!




Александр Замараев
Тотьма, Вологодская губерния
Погода тихая, снегу нет.


Император Николай II
Тобольск

Чудный солнечный день после лёгкого мороза ночью. Теперь возвращаемся с прогулки в 4 ч., так как у детей прибавилось число уроков.


Петр Половцов
Екатеринодар
По дороге в Екатеринодар останавливаюсь в одной из Кубанских станиц, избравшей меня своим казаком на том основании, что мои предки служили в Запорожской Сечи и один из них был даже войсковым писарем. Встречают меня торжественно и ведут к обедне, во время которой замечаю, что священник поминает «воинов, за Веру, Царя и Отечество живот свой на поле брани положивших». Когда после обедни я выражаю свое удивление по поводу сохранения в богослужении прекрасной молитвы, ныне считающейся контрреволюционной, станичный атаман весьма резонно мне объясняет, что за Царя-то и клали свои животы, а когда Его не стало, то животов никто больше не клал, и что посему нельзя вводить изменений в старинной формуле и сие станичному попу внушено. Молодчина.


Великий князь Михаил Александрович
Гатчина
Утром читал и прошелся по саду. В 3 часа сделал прогулку в роще за переездом.Возвратившись домой, был у меня сын Баранова и просил меня быть крестным отцом у его сына Андрея. Потом я читал и играл на гитаре.



Федор Раскольников
Петроград
Разыскав на Екатерининской улице Министерство юстиции, заглянул в большую приемную, имевшую типично бюрократический вид. На расставленных вдоль стен стульях там восседали одинокие, понурого вида просители и ходатаи. После двухчасового ожидания я наконец был приглашен в кабинет Малянтовича. Бывший большевик, когда-то охотно предоставлявший в своей московской адвокатской квартире убежище нелегальным партийным работникам, присяжный поверенный Малянтович, теперь уже в качестве меньшевика, состоял министром в правительстве Керенского.

Едва я перешагнул порог солидного, но темного и мрачного кабинета, загроможденного шкафами и книжными полками, Малянтович вежливо поднялся мне навстречу и протянул руку.

— Чем могу служить? — скорее с адвокатской, чем с министерской манерностью предложил он вопрос.

Я уточнил, что пришел к нему не с просьбой, а только с целью выяснения одного непонятного мне факта: почему задерживается в тюрьме Рошаль, в то время как я на свободе?

Малянтович, уставив на меня живые, много видевшие на своем веку глаза и поглаживая седеющую шевелюру, неторопливо ответил, тщательно взвешивая слова, что на основании наших показаний у Временного правительства создалось убеждение, что я не уклонюсь от суда, а вот относительно Рошаля такой уверенности нет.

— Это соображение опровергается фактом добровольной явки Рошаля в «Кресты», — возразил я.

Министр картинно развел руками и снова повторил свою последнюю фразу.



Владимир Джунковский
Мир, Белоруссия
Пришлось столкнуться с самым серьезным неисполнением боевых приказов, члены корпусного комитета ездили во все части уговаривать полки, но успеха не имели. Пришлось отменить перегруппировку, говорить с командующим армией. Он находил, что у меня это все детские игрушки, о которых волноваться не следует, что в Гренадерском и 50-м корпусах куда хуже; там прямо уходили с позиции. Но мне от этого легче не было: я не мог так покойно на все это смотреть.


Сергей Есенин
Петроград, Литейный, 33, кв. 11
Явись над Елеоном
И правде наших мест!
Горстьми златых затонов
Мы окропим твой крест.

Холмы поют о чуде,
Про рай звенит песок.
О верю, верю — будет
Телиться твой восток!

В моря овса и гречи
Он кинет нам телка…
Но долог срок до встречи,
А гибель так близка!

Уйми ты ржанье бури
И топ громов уйми?
Пролей ведро лазури
На ветхое деньми!

И дай дочерпать волю
Медведицей и сном,
Чтоб вытекшей душою
Удобрить чернозем…


Раннее утро
Ростов-на-Дону
Похищенный сын миллионера Дедова, несмотря на энергичные меры, до сих пор не был разыскан. Сегодня близ Нахичевани, на опытном поле, пленный австриец нашел зарытый труп мальчика, задушенного дня два тому назад. Дедов опознал в убитом сына. Циркулирует слух, что Дедов по требованию разбойников уплатил полтораста тысяч, но скрыл это от сыскного отделения. Однако ребенка ему не вернули.

--------------------

https://project1917.ru/