[ezup]

Они научились жить.
Теперь им придется научиться воевать

Боевые корабли объединяет единая архитектура. Высокий надводный борт, над которым взметнулась коробчатая надстройка, перекрывающая верхнюю палубу от борта до борта. Цена таких изысков — тысячи тонн корпусных конструкций, а экстремальный “верхний вес” и высокая парусность требуют компенсации в виде дополнительных сотен тонн балласта.


Несмотря на глобальное сокращение массы механизмов и вооружения, корабли страдают от хронического “ожирения”. Анализ статей нагрузки свидетельствует о необъяснимой деградации флота.

80 лет назад у крейсера “Максим Горький” на вооружение приходилось 15% от его стандартного водоизмещения (1236 тонн).

У современных эсминцев ВМС США — всего лишь 6%. В абсолютных значениях это ~ 450 тонн (ракетные ПУ с боекомплектом, артиллерия, авиация).

Еще 18% от стандартного водоизмещения “Горького” — броневая защита.

У эсминца Arleigh Burke серьёзной брони нет даже в помине. Имеется локальная защита из кевлара (по слухам, 130 тонн) и пять стальных переборок толщиной в один дюйм. Менее 4% от стандартного водоизмещения.

Артиллерийский корабль ВМВ: 15 +18 =33% (треть водоизмещения — броня и оружие!)

Современный эсминец: 6 + 4 = 10%.

Где оставшиеся 23%, между прочим — четверть от стандартного водоизмещения эсминца?

Типичный ответ: потрачено на радары и компьютеры. Такой ответ не годится. Это безумие и абсурд. Даже вся надстройка целиком из компьютеров весила бы меньше, чем ствол 180-мм пушки главного калибра.

Во-вторых, если уж взялись, пусть уважаемые специалисты по радарам посчитают массу аналоговых вычислителей, стабилизированных визиров и КДП с базой величиной 8 метров. А также массу расчетных приборов управления стрельбой главного калибра “Молния-АЦ” и “Горизонт-2” (зенитный огонь). Установленной в радиорубке приемно-передающей аппаратуры на радиолампах той эпохи. И, напоследок, учтут массу четырёх радиолокационных станций британского пр-ва (Тип 291, Тип 284, Тип 285, Тип 282).

И может быть, при большом везении, масса этого оборудования окажется хотя бы не больше, чем у радаров системы “Иджис”.

Продолжим сравнение?

Экипаж — 380 чел. против 900.

Мощность силовой установки — 100 тыс. vs 130 тыс. л.с. в пользу крейсера эпохи 30-х гг.

Скорость полного хода — 32 вместо 36 узлов.

Полное водоизмещение одинаково (около 10 000 т).

Я сейчас не сравниваю их боевые возможности. Не рассматриваю вопрос о необходимости 36-узловой скорости или дооснащения эсминца тремя сотнями крылатых ракет (чтоб его УВП сравнялись по массе с башнями артиллерийского крейсера).

Нет!

Вопрос в том, что все это БЫЛО. А потом эта нагрузка исчезла. Так на что был потрачен выделившийся резерв? Ответ был дан в первых строках: основная часть из этого резерва ушла на удлинение полубака на протяжении почти всей длины корпуса. И частично на гигантскую надстройку. Это очевидно. Иначе, откуда взялись бы такие элементы при сохранении исходного водоизмещения?

Но этот ответ не дает понятия о причинах парадокса. Интересно понять логику, по которой был выбран именно такой облик для боевых кораблей.

Высокий борт обеспечивает меньшую забрызгиваемость и улучшает условия для работы на верхней палубе. Но так ли необходим этот параметр?

Крейсеры эпохи Второй мировой имели в 1,5-2 раза меньший по высоте борт, но у кого хватит смелости обвинить их в низкой боеспособности?

У современных кораблей боевые посты на верхней палубе отсутствуют. Управление оружием ведется из отсеков внутри корпуса. Те, кто сомневаются в возможности стрельбы из забрызганных водой УВП, просто не понимают о каких мощностях идет речь. Как только откроется герметичная крышка, плесните внутрь бочку воды. Хотите — целых три. В ответ вылетит 10-метровый столп огня, в котором испарятся и бочка, и вода.

Мгновенный выстрел, см. 0:45

Для чего кораблю высокий борт? Чтобы увеличить силуэт корпуса и повысить заметность?

Теперь переходим к надстройке. Зачем надстройка современному эсминцу?

Рулевым нравится смотреть океанский закат с высоты 9-этажного дома. Но зачем это боевому кораблю? В эпоху 60-дюймовых жидкокристаллических мониторов и телекамер камер высокого разрешения с возможностью работы в тепловом диапазоне?

Теперь, внимание, главный вопрос: какое из установленного в надстройке оборудования не может быть размещено на третьей палубе внутри корпуса?

Высота установки радаров. Чем выше установлена РЛС, тем дальше простирается радиогоризонт, раньше обнаружение целей. Только причем здесь надстройка?

В прошлые времена на кораблях устанавливались мачты с антеннами. На новых отечественных фрегатах и проектах новых эсминцев классические мачты отсутствуют. Взамен применяются башенноподобные конструкции, плавно вырастающие из надстройки.

У американских эсминцев мачта сохранилась, но что-то незаметно, чтоб янки стремились к обеспечению максимальной высоты установки РЛС. Фок-мачта “Арли Бёрка” (она же единственная) используется для размещения антенн связи и навигационных средств. В качестве декоративного флагштока.

Основной боевой радар “Иджиса” размещен прямо на стенах надстройки. Удобно. Хотя надстройка — не мачта. При столь незначительной высоте подвеса антенны, радар подслеповат и не видит низколетящие цели.

Отсюда вопрос. Если это действительно так, то для чего высокая надстройка? Не проще ли установить радар в отдельной башне. Также, как установлена РЛС слежения за горизонтом на британском эсминце “Тип 45”. Или, как на испытательном стенде — эсминце “Фостер”, на котором тестировали радар для “Замволта”.

Шестигранная призма на мачте, не что иное, как AN/SPY-3. Прикройте ферменную конструкцию кожухом из радиопоглощающего материала, и проблема решена.

Всю остальную надстройку — снести её прочь.

Она только ухудшает мореходность и повышает заметность корабля. Поглощая при этом тысячи тонн полезной нагрузки.

Если же специалисты-проектировщики (обязательно найдется и такие) выразят несогласие с моей точкой зрения, то прошу развернутого объяснения. Почему современному кораблю ну никак не обойтись без надстройки размером с небоскрёб.

Попытки объяснить фразой “специалистам виднее” не считаются. Специалисты — они такие. Две тысячи лет повторяли за Аристотелем, что скорость падения пропорциональна массе объекта. Хотя, чтобы понять ошибку, им было достаточно толкнуть с обрыва пару камней. Чёрт побери, две тысячи лет!

Что касается кораблей...

Кто-то станет доказывать, что не хватит объёмов внутри корпуса. Ведь удельная плотность современных ракет меньше, чем у артиллерийского вооружения крейсеров. Многотонные орудия и мощный лязг затворов против полупустых пусковых ячеек. Сплошной массив из стали с коэффициентом наполнения 2% против крылатых ракет из алюминия и пластмассы.

Удельные значения сильно неравны, а распределение плотности слишком неоднородно.

Сравнение значений удельной плотности еще могло иметь какой-то смысл, если бы ракеты были равны по массе артиллерийскому вооружению кораблей эпохи ВМВ.

А компоновка и размещение вооружения были бы СХОДНЫМИ.

Но ни один из обозначенных критериев не выполняется. Как мы уже убедились, оружие современного эсминца весит в 2-3 раза меньше (450 против 1246 т).

О различиях в компоновке можно слагать легенды. Начнем с того, что массивные башни крейсеров располагались снаружи корпуса, над верхней палубой. Объёмов внутри корпуса они не занимали (про погреба будет отдельный разговор). Как можно вести сравнение таких конструкций с подпалубными УВП современных кораблей?

Единственно, что можно учесть на данном этапе — радиус обметания стволов. Сравнив его с размерами крышек пусковых ячеек.

64-ячеечная пусковая установка занимает площадь 55 кв. м.

Площадь обметания по стволам у башни крейсера “М. Горький” составляла 300 кв. метров!

У конструкторов тех кораблей были настоящие проблемы. Разместить что-либо рядом с башней невозможно. Мёртвая зона. Дополнительное вооружение — только ценой удлинения корпуса на десятки метров. Или ограничение углов наводки.

Башня — только вершина айсберга. Под ней находится подбашенное отделение с приводами, погребом и элеватором подачи боезапаса.

По данным из представленной схемы, объём подбашенного отделения трёхорудийной башни МК-3-180 составлял ~ 250 куб. м. (труба диаметром шесть метров, уходящая вглубь корпуса на 9 метров).

Три башни главного калибра — 750 куб. метров.

Пусковая установка MK.41 самой длинной модификации (Strike) имеет габариты 6,3х8,7х7,7 м. Объём легковесной ферменной конструкции составляет 420 куб. метров. В состав вооружения эсминца входят две УВП, одна из которых имеет вдвое меньшую ёмкость (32 ячейки).

Здесь все слишком очевидно без долгих расчетов

Итого:

Объём, занятый ракетным боезапасом — порядка 650 м3.

Объем трёх подбашенных отделений старого крейсера — 750 м3.

Найдутся еще желающие утверждать, что современным ракетам требуется больше места внутри корпуса?

Ради любопытства мне предложили сравнить объемы, отданные под размещение оружия, на схожих по размеру кораблях. Это тяжелый атомный крейсер пр. 1144 и линейный крейсер “Аляска”.

Всегда удивляла высота его борта

Основное вооружение “Орлана” — 12 подпалубных ПУ барабанного типа для зенитных ракет и 20 пусковых шахт для ПКР П-700 “Гранит”.

Главный калибр “Аляски” — три трёхорудийные башни с 305 мм пушками.

Все остальное вооружение (зенитки и “Кинжалы”, гидросамолёты и вертолёты) взаимно сократим. В данном вопросе приоритет будет отдан основному вооружению кораблей.

На основе представленных схем сделан вывод о том, что 96 ракет комплекса С-300 занимают объём, примерно равный 2800 м3, еще столько же — пусковые установки для “Гранитов”.

Объём всех трёх подбашенных отделений “Аляски” — 3600 м3.

5600 против 3600. Лидирует ракетный крейсер, его оружие занимает больше места. Но с парой оговорок.

“Орлан” — плохой пример при описании текущей ситуации. Головной “Киров” был спущен на воду 40 лет назад. Возраст самого проекта 1144 перевалил за полвека. ТАРКР был спроектирован в те времена, когда радиоэлектроника занимала совсем другие объёмы, технологии были менее совершенны, а ракеты крупнее.

Из-за абсурдного требования по сокращению числа отверстий в палубе, конструкторам пришлось создавать вращающиеся (!) пусковые установки, которые “по сравнению с появившимися позднее в США сотовыми УВП Mk 41 оказалась при одинаковой ёмкости в 2-2,5 раза тяжелее, а их объём — в 1,5 раза больше”.

Вот вам и ответ: если мы обсуждаем перспективы, ориентироваться на “Орлан” смысла нет. Современное оружие компактнее и занимает в разы меньший объём.

Сама разница в 2 тыс. “кубиков” ничтожна в масштабах гигантского корабля. По самым скромным прикидкам, объём корпуса “Орлана” превышает 100 тысяч кубометров!

Что касается оборудования боевых постов, то разговор будет краток. Мы знаем, что аппаратура сложнейшего комплекса С-300 устанавливается на мобильном шасси.

Знаем, что контрольная панель для загрузки полетных заданий размещена в том же самом контейнере, что и ПУ с “Калибрами” (комплекс “Club”). Такие же “Калибры” запускаются с крошечных МРК и корветов, на борту которых нет никаких “гигантских залов с вычислительной техникой”.

Что при современном уровне надежности систем и механизмов, а также отсутствия необходимости для проведения ремонтов в открытом море (обслуживание только в базе, модульный ремонт) появилась возможность для глобального сокращения экипажей. Эталонный пример — “Замволт”, для управления которым требуется всего 140 человек. Для сравнения, экипажи сходных по водоизмещению крейсеров эпохи ВМВ состояли из 1100-1500 чел.

После всего этого “специалисты” будут рассказывать, как требовательны современные корабли к объемам и какие невероятные усилия требуются для размещения современного оборудования.

Главные выводы из этих расчетов:

1. Ракеты занимают меньший объем, чем подбашенные отделения артиллерийских кораблей.

2. Полученная разница мало что значит. Внутрикорпусные объемы, отводимые под установку вооружения, были незначительны и не могли повлиять на общую архитектуру корабля.

Облик боевых кораблей определяют совсем иные параметры.

Для крейсеров ВМВ — размещение боевых постов и вооружений на ограниченной площади верхней палубы. Меньшая высота надводного борта диктовалась тяжестью устаревших механизмов и брони — так, что резервам для наращивания бортов было взяться неоткуда. Впрочем, конструкторов гораздо сильнее заботил вопрос, связанный с длиной ЭУ, связанный с необходимостью обеспечения скорости 35-40 уз. для крупных водоизмещающих кораблей.

В конструкции современных эсминцев приоритет отдается вещам, мягко говоря, странным. Например, снижению заметности. В самом стремлении уменьшить заметность ничего плохого нет. Маскировка — базовый принцип военной науки.

Только неясно, для чего громоздить сплошную надстройку, стараясь обеспечить плавный переход её стенок в надводный борт. И объединив в её конструкции газоходы и антенны. Тысячи тонн на ветер. Не проще ли вообще отказаться от надстройки — по крайней мере, современные технологии это позволяют.

Необъятные резервы позволяют воплотить все задумки конструкторов. Благодаря продленному до кормы полубаку, появилась возможность сделать все палубы параллельными конструктивной ватерлинии. Это упрощает все расчеты, коммуникации, установку, монтаж и замену оборудования.

Но данный аспект останется актуальным ровно до тех пор, пока по кораблю не будет открыт огонь в бою.

Автор: Олег Капцов