[ezup]

Огромные перерасходы средств в программе Sentinel породили дебаты о том, стоит ли продолжать программу модернизации межконтинентальных баллистических ракет (МБР) США.

В своей статье, опубликованной в «Бюллетене атомных учёных», американские эксперты Стивен Дж. Симбала и Лоуренс Дж. Корб предложили варианты решения навалившейся проблемы:

«Мы видим пять потенциальных путей, которые могут сократить расходы и сохранить или даже улучшить стратегическую позицию Соединенных Штатов. Но чтобы сделать лучший военный и финансовый выбор, правительству Соединенных Штатов придется рассмотреть, как обновленные ракетные силы соотносятся с развивающимися технологиями в космической отрасли и киберпространствах, а также последствия решений о модернизации МБР для контроля над ядерными вооружениями».

Строительство испытательной ракетной шахты на базе космических войск Ванденберг, возможно, для Sentinel. (Источник: Федерация американских ученых / Airbus через Google Earth).

В статье были подняты вопросы о перерасходе средств на программу МБР Sentinel, которая направлена на замену существующего парка МБР Minuteman III, начиная со следующего десятилетия.

Sentinel является частью плана по модернизации всех трех компонентов ядерной стратегической триады США: межконтинентальных баллистических ракет наземного базирования (МБР), баллистических ракет подводных лодок (БРПЛ), развернутых на подводных лодках с баллистическими ракетами (ПЛАРБ), и стратегическими бомбардировщиками. ПЛАРБ класса Columbia и модернизированные ракеты Trident II D-5 предназначены для следующего поколения морских стратегических сил, а усовершенствованный бомбардировщик-невидимка B-21 Raider уже находится на пути к замене как оставшихся бомбардировщиков B-52, так и B-2 в обычных и ядерных ролях.

Планы модернизации всей ядерной триады были одобрены всеми администрациями: Обамы, Трампа и Байдена, хотя и с некоторыми различиями в акцентах относительно роли ядерного оружия в сдерживании, обороне и внешней политике США. Комиссия Конгресса по стратегическому положению Соединенных Штатов также рекомендовала модернизацию и замену всех стратегических систем доставки ядерного оружия США.

Шок от цены, связанный с ростом оценок стоимости программы Sentinel, в общем понятен. Оценочные расходы на приобретение программы для «разумно модифицированной» ракеты Sentinel выросли примерно до 140,9 млрд долларов.

По данным Бюджетного управления конгресса, министерства обороны и министерства энергетики, бюджетные запросы на 2023 финансовый год, связанные с ядерными силами, составляют более 576 млрд долларов на период 2023–2032 гг., что в среднем составляет чуть более 75 млрд долларов в год.

История ядерной модернизации не предполагает, что полная отмена программы Sentinel является наиболее вероятным результатом. Программа пользуется поддержкой ВВС, членов конгресса и различных оборонных подрядчиков. Учитывая инертность программы Sentinel, эксперты считают, что вопросы о ее стоимости должны быть сосредоточены не на ее закрытии, а на последствиях модернизации стратегических наземных ракет для национальной стратегии США, ядерного сдерживания и контроля над вооружениями.

Каковы в дальнейшем варианты для части ядерной триады МБР с этой точки зрения?

Альтернативы модернизации МБР США


Первый вариант решения проблемы перерасхода средств Sentinel включал бы отмену всей программы Sentinel и продолжение модернизации и обновления существующих сил МБР Minuteman. Аргумент в пользу этого варианта утверждает, что модернизация Minuteman будет намного менее затратной, чем вся программа Sentinel, и все еще достаточной мерой для выполнения требований «миссии МБР».

Но эксперты ВВС и независимые эксперты утверждали, что у ракет Minuteman уже истек срок службы, и общесистемная модернизация неизбежна, если Соединенные Штаты хотят поддерживать жизнеспособными наземные стратегические силы сдерживания. Продолжающаяся зависимость от Minuteman фактически оставит Соединенные Штаты с 2,5-компонентной ядерной триадой вместо полноценной 3-компонентной.

Вторым вариантом было бы перейти к ядерной стратегической диаде вместо триады и полагаться на сдерживание в виде оружия на подводных лодках и стратегических бомбардировщиках. Одно из обоснований этого аргумента включает уязвимость сил МБР шахтного базирования к первому удару, что провоцирует атаку. Связанное с этим беспокойство о потенциальной уязвимости сил МБР: лидеры США могут поддаться искушению преждевременно объявить тревогу или быстро запустить свои ракеты во время кризиса.

Сторонники ядерной диады США также утверждают, что выживаемые силы подводных лодок и бомбардировщиков могут обеспечить необходимое прикрытие для быстрых и отсроченных целей без необходимости в дополнительном переприцеливании на вскрытые новые объекты или объекты, не поражённые при первом ударе, которое могут обеспечить МБР.

Вопреки этим аргументам сторонники МБР утверждают, что трехкомпонентная полноценная триада ядерных сил обеспечивает синергетическую выживаемость, которая не может быть достигнута диадой. Потенциальный противник, атакующий все три системы должен консервативно планировать ответно-встречный удар против трех потенциальных ударных сил, развернутых в совершенно разных режимах базирования.

Трехкомпонентная сила сдерживания также допускает большую неопределенность относительно будущих прорывов в технологиях по сравнению с диадой. Например, будущие подводные рои беспилотников могут сделать подводную среду более прозрачной, а атомные ракетные подводные лодки – более уязвимыми для обнаружения и атаки, чем они были ранее практически неуязвимыми в районах развертывания.

В третьем варианте будущие МБР будут размещаться на мобильных ПУ, а не в шахтах. Мобильность повысит их шансы выжить при первом ударе и потенциально потребует меньшего количества развернутых ракет для покрытия тех же требований по нацеливанию. Можно представить, например, силу из 100–200 мобильных МБР с двумя или тремя боеголовками W-87-1/Mk21A, закрепленными за каждой (забрасываемый вес Sentinel растёт прям как на дрожжах), против нынешнего парка из 400 Minuteman III.

Соединенные Штаты могли бы использовать свою обширную сеть автомобильных или железных дорог (или части того и другого) для мобильных МБР, не вдаваясь в экологические и строительные проблемы, которые обрекли систему MX/MPS администрации Джимми Картера. Конечно, возникнут проблемы в отношении управления автомобильным или железнодорожным движением, и потребуются специализированные мобильные ПУ.

Но основные принципы мобильной автомобильной или железнодорожной ПУ МБР были хорошо изучены в течение десятков лет НОКР по темам; и бывший Советский Союз, и Россия развертывали и сейчас развертывают мобильные МБР.

Еще одним вариантом было бы размещение МБР в так называемом глубоком подземном базировании. При таком подходе МБР больше не были бы передовой частью сил быстрого возмездия. Вместо этого они были бы зарыты в склонах гор на западе США и развернуты для возмездия только после завершения первой волны вражеской атаки. Они были бы своего рода силами Судного дня, которые, предположительно, не могут быть нацелены и следовательно гарантированно отреагируют (видимо, эксперты забыли или, может быть, не знали, что такой способ базирования для «тяжёлых» МБР МХ разрабатывался в 1970-е годы, и уже тогда от него отказались из-за чрезмерной дороговизны).

При таком подходе большая часть миссии США по быстрому противодействию была бы возложена на сдерживающие силы морского базирования, хотя подводные ракетные силы и бомбардировщики также стали бы частью выживаемых сил возмездия. Задача этого варианта заключалась бы в обеспечении некоторого устойчивого командования и управления после ядерной атаки, которая уничтожила бы значительные части системы ядерного командования, управления и связи.

Пятым вариантом для сил МБР была бы «конвенционализация» стратегических наземных ракетных сил. «Это изменило бы миссию этих сил на один из видов обычного глобального точного удара (CGPS). Вместо ядерных боеголовок силы МБР были бы оснащены обычными конвенциональными боеголовками различной мощности и улучшенной точности.

Россия, несомненно, заявила бы, что любая ракета этого типа, пролетающая над ее территорией, будет считаться ядерной, но Соединенные Штаты могли бы разрешить международным инспекциям проверить неядерный статус этих пусковых установок. В некоторых ситуациях МБР с обычным вооружением были бы более опасны для потенциальных противников, чем ракеты с ядерным вооружением».

Крайне наивные представления у экспертов Стивена Симбала и Лоуренса Корба, российская сторона уже неоднократно заявляла, что «все развёрнутые МБР и БРПЛ, вне зависимости от их боевого оснащения (ядерное или конвенциональное) считаются стратегическими носителями ядерного оружия», и никто не будет делать никаких заявок на инспекции ШПУ МБР или ПУ БРПЛ с целью определить, является ли ракета носителем ядерных боеприпасов или оснащена конвенциональными, никого это не интересует, в любом случае носитель считается носителем ядерного заряда.

Эксперты также заблуждаются, предполагая, что: «государство, которое сомневалось в готовности Америки нанести ядерный первый удар по одной или нескольким его военным целям, могло бы прийти к выводу, что американского президента будет легче убедить нанести удар с помощью точного обычного оружия, избежав сопутствующего ущерба, связанного с использованием ядерного оружия».

Проблемы стратегической стабильности в различных областях: космос и киберпространство


«Варианты будущих сил МБР предполагается рассматривать в более широком контексте развивающихся технологий, связанных со сдерживанием. Сферы космоса и киберпространства теперь являются частью контекста для военного планирования. Предполагаемый будущий обезоруживающий первый ядерный удар США по Китаю и/или России должен сначала быть обеспечен осведомленностью в сфере оперативного контроля требованиями по безопасности к космической и кибервойне», – считают эксперты.

Космические ресурсы предоставляют обороняющемуся раннее предупреждение; командование, управление и связь; геолокацию; и другие возможности, необходимые для функционирования в качестве сплоченной военной организации.

Кибервойна предоставляет средства для отключения и/или запутывания процесса принятия решений противником и парализует инфраструктуру, необходимую для своевременного военного реагирования на угрозы. Первая волна любого первого ядерного удара, несомненно, будет состоять из угрожающего поведения в космосе и активации вредоносного ПО, ранее внедренного в военные и гражданские вычислительные сети противника. Полное физическое уничтожение космических и киберресурсов противника не является необходимым; потребуется лишь достаточная мера замешательства в конце кризиса, который движется с обрыва в войну.

Гиперзвуковое оружие вызывает серьёзное беспокойство по поводу сдерживания и кризисной стабильности. Гиперзвуковые УББ уже развертываются на российских МБР, и можно ожидать, что Китай и другие страны активируют аналогичное оружие или массово развернут гиперзвуковые крылатые ракеты.

Но есть у экспертов и более или менее объективные оценки: «По сравнению с дозвуковыми КР гиперзвуковые ракеты дают меньше времени политическим лидерам и их военным советникам для получения раннего предупреждения, установления характеристик атаки и принятия решения об эффективном ответе до того, как их ядерные силы или другие цели будут поражены. Осознание этой возможной уязвимости может способствовать поспешному принятию решений или частичному делегированию решений заранее запрограммированным системам ИИ.

Беспокойство о возможностях гиперзвуковых ракет также может привести, в случае сил МБР США, к решению в пользу запуска по предупреждению вместо того, чтобы переждать атаку и нанести ответный удар. Проблема гиперзвуковых ракет также связана с неопределенностью в космическом пространстве и киберпространстве.

Уничтожение или вмешательство в работу космических объектов и киберзащиты государства в сочетании с ожиданием гиперзвуковых атак на силы и системы управления провоцирует упреждающую атаку, оправданную как «оборонительный» шаг, основанный на предположениях о наихудшем варианте развития событий».

Наконец, существует проблема контроля над стратегическими ядерными вооружениями и потенциальной гибели последних стратегических договорённостей под давлением политических разногласий между США и Россией, очевидных амбиций Китая стать ядерной сверхдержавой, растущих политических и военных союзов между Пекином и Москвой и шаткого статуса последнего крупного российско-американского соглашения о контроле над стратегическими ядерными вооружениями (СНВ-3), первоначально подписанного в 2010 году и теперь продленного только до февраля 2026 года.

Высокопоставленные должностные лица администрации Байдена предупредили, что, учитывая развитие российской и китайской ядерной стратегии и ухудшающуюся внешнеполитическую обстановку, Соединенные Штаты могут быть вынуждены, как считают эксперты, расширять свой ядерный арсенал вместо того, чтобы просто модернизировать его.

В отсутствие скорейшего мирного урегулирования войны на Украине, договор СНВ-3 может быть навсегда остановлен или в принципе отменен.

Такой исход противоречил бы интересам США, России и, возможно, Китая (официально признанным или нет) в предотвращении ядерной войны, дорогостоящей и ненужной гонки вооружений и в сдерживании глобального распространения ядерного оружия.

Эти двое наивно полагают: «До официальной даты истечения срока действия СНВ-3 США и Россия должны провести неофициальные переговоры между своими экспертами по контролю над вооружениями и военными, избегать провокационных демаршей в отношении возможности первого применения ядерного оружия в Европе и действовать сообща, чтобы воспрепятствовать появлению новых государств, обладающих ядерным оружием (например, Ирана)».

План для будущей стратегической стабильности


Что касается контроля над стратегическими ядерными вооружениями, эксперты Стивен Дж. Симбала и Лоуренс Дж. Корб обрисовывают в общих чертах возможные временные силы сдерживания США после смерти СНВ-3 на период 2026–2030 гг.:

– 300 МБР Minuteman LE (Life Extension), из которых 200 будут шахтного базирования и 100 мобильных, что в общей сложности составит 300 боеголовок ракет наземного базирования;

– 12 атомных подводных лодок с баллистическими ракетами (ПЛАРБ) класса Columbia с баллистическими ракетами Trident II D-5 LE. В любой момент времени 10 ПЛАРБ будут находиться в рабочем состоянии, обеспечивая в общей сложности 1 080 развернутых боеголовок;

– 60–100 бомбардировщиков B-21 Raider, оснащенных смешанным вооружением из крылатых ракет воздушного базирования и бомб свободного падения, что в общей сложности составляет 60–100 боезарядов по правилам подсчета СНВ-3.

Эта условная сила попадает в текущие или перспективные ограничения нового СНВ, если Соединенные Штаты и Россия решат перезагрузить и продлить этот договор после 2026 года.

Он должен, как они считают – «…предусматривать гарантированное возмездие против российских сил, которые аналогичным образом ограничены, или против китайских сил, которые выравниваются при количестве оперативно развернутых боеголовок на стратегических пусковых установках от 1 000 до 1 500.

Любые более долгосрочные ограничения, следующие за временными ограничениями, предложенными выше, должны будут учитывать возможность будущего совместного российско-китайского нападения, но эта возможность не обязательно является наиболее логичной основой для реалистичного планирования США. Китай будет очень осторожен в отношении вступления в ядерную войну в качестве хвостового стрелка России: китайское восприятие собственных национальных интересов будет определять приоритеты ядерного сдерживания и обороны Пекина».

Усилия США, России и Китая по контролю над вооружениями должны также распространяться на космическое пространство и киберпространство.

Как указано выше, эти сферы находятся на переднем крае возможных уязвимостей, которые могут искушать нанесение ядерного удара или применение ядерного оружия первыми. Ближайшей проблемой в космосе является режим, который ограничивает атаки на космические активы для предупреждения, ядерного командования, управления и связи, навигации и других возможностей, жизненно важных для сдерживания и предотвращения эскалации из-за просчета.

В киберпространстве хаос, который может возникнуть в результате неограниченной цифровой хакерской атаки, особенно во время ядерного кризиса, может вызвать «аналитический паралич», за которым последуют искаженное восприятие непосредственной опасности и недостаточная осведомленность об имеющихся альтернативах.

Программа МБР Sentinel является одной из многих вариантов модернизации сил МБР, у нее есть внушительные лоббистские возможности, основанные на поддержке большинства членов Конгресса, представителей ВВС США и оборонных подрядчиков которые по сути ставят «крест» на других программах модернизации сил МБР.

Независимо от основного способа базирования эксперты Стивен Дж. Симбала и Лоуренс Дж. Корб считают, что «по крайней мере часть сил МБР должна быть мобильного базирования, чтобы уменьшить стимулы для быстрого запуска на основе ошибочного или двусмысленного предупреждения.

Война на Украине не должна исключать усилия США и России по возрождению нового СНВ и обсуждения контроля над вооружениями после нового СНВ, и растущая китайская ядерная держава должна в конечном итоге быть вовлечена в переговоры по ограничению стратегических вооружений – если не немедленно о сокращении сил, то, по крайней мере, о концепциях военной стратегии, сдерживания и обороны.

Космос и киберпространства больше не являются малозначительными или второстепенными для сдерживания и контроля над вооружениями, а стали кандидатами на роль основных побудителей для переосмысления ядерной стабильности в предстоящие десятилетия».

• Сергей Кетонов