[ДоЛарис]

Это время, когда должны отпасть старые листья, чтобы осталось только живое

Беседа митрополита Антония Сурожского о том, каким должно быть наше отношение к посту – почему в эти дни нужно не только скорбеть о наших грехах, ставших причиной крестной смерти Христа, но – что гораздо более важно – учиться радоваться весне вечной жизни.

Пост является изумительным временем. Столетиями мысль о посте темнела. Призыв святых отцов, подвижников, духовников к тому, чтобы в течение поста совершать действительный подвиг, отречься от всего грешного, отвернуться от всего, что чуждо Богу, от всего, что было причиной и воплощения Христова, и Его крестной смерти, – этот призыв затмил нечто основное в посте.
Английское слово, обозначающее пост – Lent (то же самое и по-немецки, и по-голландски) значит «весна». Это не значит – заморозки, это не значит, что время темное, мучительное настало. Пост – это время расцвета. Если бы только мы могли это помнить!

И когда мы читаем Евангелия субботних и воскресных дней, когда мы празднуем тех святых, которые вспоминаются особенно в этот период по воскресеньям, и события, которые нам напоминает Церковь, – это так ясно!
Вспоминается Иоанн Лествичник, который в шестнадцать лет пришел на Синайскую гору в монастырь, потому что хотел жить только Богом. И когда он пришел, игумен тамошнего монастыря, взглянув на него, поклонился ему до земли и сказал: поклоняюсь будущему игумену горы Синайской!
Этот Иоанн, который ранние свои годы и всю жизнь отдал чистоте, любви к Богу, написал сочинение «Лествица». Там он нам указывает, как восходить от земли на небо, то есть как из тьмы, которая в нас царит, можно постепенно возвыситься в полутьму, а потом и в полный свет, и встретить Бога в сердце, в мыслях еще на земле, почти лицом к лицу. Вспоминаются грешники, которые, обратившись ко Христу силой Божией, стали чудом на земле.

Вспоминается святая Мария Египетская, грешница, которую Бог властной Своей рукой остановил: блудница, она пришла в храм Божией Матери (в житии упоминается храм Гроба Господня — прим. ред.), хотела в него вступить, и какая-то сила не дала ей перешагнуть порог.
И она вдруг поняла, что между Богом и ею, между Божией Матерью и ею такая преграда выбранного, возлюбленного ею греха, что эту преграду нельзя пройти иначе, как покаянием, криком: «Спаси! Погибаю…» Тем криком, которым апостол Петр огласил воды бушующего озера, когда, устремившись ко Христу по волнам, он вспомнил о себе, забыв о Христе, – и начал тонуть.
И каждое воскресенье нам говорит об одной из побед Божиих, совершенных во спасение какого-нибудь человека, готового, способного Его услышать, Его полюбить, Ему поклониться, Ему последовать.

А по субботам мы читаем каждый раз, кроме обычного субботнего Евангелия об усопших, рассказ об одном из чудес Христовых: рассказ об одном из тех случаев, когда Христос пожалел человека и совершил над ним чудо; или рассказ о том, как все человеческое может быть сметено ради чего-то более важного, чем закон: исцеление человека с парализованной рукой, когда сказано, что Христос «пожалел человека», с одной стороны.
И, с другой стороны, рассказ, как Его ученики срывали колосья в субботний день и растирали их руками – что по уставу человеческому еврейского народа не полагалось делать в соблюдение субботы, – и Христос сказал, что Сын Человеческий есть господин и субботы. Что важнее: душу спасти – или погубить? Жизнь сохранить для человека – или дать ей померкнуть ради соблюдения какого-то человеческого правила?
В течение всех суббот мы говорим о сострадании Божием, о милости Божией, о любви Божией, о Божией нежности к нам. И каждое воскресенье мы говорим об одной из Божественных побед в человеке – не над человеком, а над грехом.
Вот о чем нам говорит пост. И в этом контексте молиться за усопших как-то особенно дивно, потому что они уже вошли в вечный покой. В службе отпевания мы говорим: «Блажен путь воньже идеши днесь, душе, ибо уготовася тебе место упокоения…» Блажен этот путь…
На заупокойной утрени читается отрывок из Ветхого Завета, где говорится: смерть – человеку покой. Люди думали, что он поражен, а он вошел в покой Божий. И в свете, опять-таки, победы, в свете Божией любви, которая побеждает, Божией ласки, которая объемлет, мы и совершаем поминание усопших, совершаем и наш путь постный.
Но где же тогда место подвигу, если все – любовь, все – радость? Святой Серафим Саровский одному из своих посетителей сказал, что от радости человек может что угодно совершить, от внутренней натуги – ничего.
И вот мы должны идти через пост с сознанием радости о том, что мы идем из потемок к полному свету. Но для того, чтобы идти, надо быть свободным; надо быть свободным сняться с места; не надо быть обремененным в такой мере, чтобы не быть в состоянии пройти путь.
Вот о чем пост нам говорит еще с одной стороны. Подготовительные недели к посту нам говорили, как нам продумать себя, как нам освободиться от того, что нас делает рабами, что нас привязывает к земле – как животное можно привязать к дереву: слепота в рассказе о Вартимее; тщеславие в рассказе о Закхее; самодовольство, уверенность в своей праведности в рассказе о фарисее; бесчувственное наше отношение к Богу и к людям, когда мы все готовы взять, пусть даже это расстроит или разрушит самые святые отношения, чтобы быть свободными жить без закона, – как в рассказе о блудном сыне.
Потом приходит рассказ об Адаме, о его падении; и мы себя так легко можем узнать, потому что трагедия Адама, трагедия человека в том, что он потерял Бога. И мы все в таком состоянии; сколько бы мы ни жили верой, мы еще не живем тем единством с Богом, той радостью, когда ничто нас не может вырвать из руки Божией, оторвать нас от Божественной любви. Бог нас такой любовью любит, но мы этого не умеем ни ощутить, ни вместить. Мы разделены; мы в полутьме, в сумерках; и мы призваны войти в полноту света.

И вот почему Церковь нас призывает посмотреть на себя, приготовиться, разорвать те связи, которые нас делают рабами: слепоту, тщеславие, самодовольство, гордыню, бесчувствие, неспособность простить и поэтому быть прощенными, неспособность понимать, что мы от Бога отделены.
Ведь бывают только редкие, дивные мгновения, когда мы чувствуем, как мы едины с человеком, когда вдруг все преграды падают, когда этот человек и мы составляем одно: одно чудо любви, радости, ликования, торжества. Но как редки бывают подобные моменты по отношению к Богу!
И вот в течение этого поста мы должны помнить, что мы вступили в весну, что это время, когда мы должны расцвести, раскрыться во всей красоте, во всей славе, во всей радости, чудесности красоты – нашей красоты; потому что каждый из нас – икона, образ Божий, и дело поста – эту икону, которую мы собой представляем, обновить.

Ведь подумайте, что было бы, если бы кому-то из нас вручили древнюю, святую икону, намоленную, которая через столетия прошла любимой и потом была осквернена человеческой злобой, человеческим неверием, человеческим небрежением: как бы мы ее приняли?
С какой жалостью и с каким благоговением, как трепетно мы бы к ней отнеслись; если бы мы заметили ее раненность, ее изуродованность, то это ранило бы наше сердце. Мы не смотрели бы на нее, как на жалкое произведение искусства, которое можно теперь выбросить, потому что его уже больше не стоит сохранять; это – святыня. Как бы мы заботились о том, чтобы ее предохранить от дальнейшего гниения, распада. И как бы мы искали или человека, или наставления, чтобы ее обновить.

Мы, каждый из нас, являемся Божией иконой, образом Божиим; и мы должны на себя смотреть как на таковой. Но, Боже мой! – какие мы жалкие, испорченные иконы! Как мы повреждены! Как мы изуродованы! Каким небрежением, какой ненавистью, каким безразличием мы изуродованы, каким незнанием!

И вот в Евангелии нам открывается первообраз: Христос. Он говорит: взгляните на Меня! Я – единственный, подлинный Человек. Я – единственный настоящий Человек; потому что настоящий человек – это такой человек, который соединен с Богом неразрывно и неразлучно, который Богом пронизан, как железо может быть пронизано огнем; человек, который сияет Богом, подобно мечу, вложенному в огонь и сверкающему, пылающему жаром.
Христос нам говорит: взгляните на Меня: вот что вы собой представляете; вот какими Я вас хочу видеть; вот ради чего вы созданы!.. Ради этого разве не стоит сбросить с плеч холодность и освободиться от того, что нас делает темными, тяжелыми, бесчувственными?
Готовиться к посту надо было усиленно в течение подготовительных недель; но теперь нам надо взглянуть на то, что Бог совершает над человеком; надо вглядеться во Христа. Надо вглядеться в Него, как смотрятся в зеркало – но не в кривое зеркало, которое показывает нам наше уродство, а в зеркало, которое вдруг чудесным образом выправляет все уродливое в нас и говорит нам: смотри! Смотри в свои глубины: вот каков ты! Неужели ты не хочешь стать таким?
Пост – весна духовная; время, когда должны отпасть старые листья, когда должны быть срублены иссохшие ветки, когда все мертвое должно не только умереть, но быть сожженным, чтобы осталось только живое. Вот к чему нас призывает пост, вот о чем речь идет.
И когда мы думаем о наших усопших, мы должны их видеть в этом свете: во Христе. С их телом, превратившимся в прах, отпала земля – осталась только вечность. Однако эта вечность тоже не является полнотой; и мы не напрасно молимся об их вечном упокоении.
Но наша молитва не имеет никакого смысла, никакой силы, если она как бы не доказана Богу тем, что все светлое, все подлинное, все благородное, что мы увидели в усопших, мы восприняли в наше сердце, как земля воспринимает зерно, и что всеми силами – пусть они будут малые – нашей души мы стараемся это благородство, эту красоту вечную воплотить в жизнь.
Мы должны быть в состоянии сказать: Господи! Смотри – он умер, она умерла; но во мне живет все, что было святое, вечное и истинное в этом человеке; и если я принесу какой-либо плод, это будет плод его жизни, ее жизни…
Разве не дивно думать, что мы можем так прожить, что в день Страшного суда сможем сказать Господу: Боже! Все хорошее, что во мне есть – не мое; что не Твое собственное, то принадлежит тем, кто для меня был образом, кто был наставником, путеводной звездой; возьми это от меня – а я останусь с одной только радостью, что я принес плод, и что Ты можешь ликовать о нем.
Я хотел бы, чтобы вы задумались о посте именно как о весне, когда все обветшалое отпадает, когда зарождается новая жизнь. Тургенев в «Рудине» говорит: есть люди, которые подобны слабым кустам, в которых осенью и зимой вымирает жизнь, и они начинают жить только весной; но посмотрите на крепкий дуб: только когда пробиваются новые ростки, отпадают старые листья… Вот о чем говорит нам пост.
Давайте сделаем усилие, чтобы все, что в нас есть живого, истинного, подлинного, святого, вечного, пробилось, как новая листва пробивается весной. И поскольку весной нет уже места обветшалому, мертвому, иссохшему – все, что есть грех, что смертно, все, что не войдет в тайну любви и ликования, должно вымереть в нас, чтобы мы стали теперь уже живыми вечной жизнью, — пусть только зачаточно, но вечной жизнью.

Электронная библиотека «Митрополит Сурожский Антоний»

Источник:https://www.pravmir.ru/mitropolit-antoniy-surozhskiy-post-vesna-duhovnaya/